Вот сам рассказ -
Кишочки, кишочки, кишочки и еще раз кишочки. Готов повторять это упоительное слово бесконечное число раз. Это вероятно самое вкусное, что бы там не утверждали, самое вкусное, что есть в человеке. А уже потом на втором месте мясо, кровь, конечно печёнка и прочие органы, все, кроме ненавистных мешающих в полной мере насладиться едой костей. И еще этот отвратительный морщинистый белесый кожаный мешок, стягивающий восхитительный источник органов в единый плотный комок именуемый человеком. Его я тоже не люблю.
Видя такое количество вкусных аппетитных людей садящихся в экспресс. Я, недолго раздумывая, решил тоже немного прокатиться с ними за компанию. Благо свободного времени мне не занимать, да и конечная остановка в каких-нибудь трех днях пути от Шали.
Но собственно была и другая причина, заставившая меня осторожно прокрасться в багажный отсек экспресса. Он ведь шел в то место из которого меня вывезли долгие годы тому назад еще несмышленым непонимающим кто я и что я из себя представляю, какие задачи перед собой ставлю. Тогда я был чист как белоснежная кость опаленная сверкающим солнцем и истертая иссушающими знойными ветрами пустыни. Но теперь, не мало побродив по свету я многое понял, многое увидел. Только сейчас я начинаю понимать свою роль в жизни людей, своё значение.
Сегодня, я съел своего первого. Ну что Вам сказать, что бы не обидеть, возможно, хорошего в прошлом человека. Не понравилось, определенно не понравилось. На вид он был вполне сочный, большой, в нем было много жира, мяса - люблю таких, классический человек-фартук. С величественным, полным сладких вьющихся бесконечно длинных кишочков животе, внешне напоминающем немного опавший, но все еще крупный пузырь.
Но все удовольствие от трапезы испортил комок ядовитых змей в его желудке. Он, первый мой клиент на этой неделе оказался безнадежно и уже довольно давно болен. Коварный, извечный противник жизни - болезнь, гнездилась как не странно в самом лакомом для меня месте. В кишочках. Толстяк видимо умер, так и не узнав об ожидающей его в будущем долгой и тяжелой болезни. Он, что там не говорите все-таки счастливчик, я же освободитель от мук, определенно. И хоть я не испытывал большого удовольствие поедая его пораженное болезнью тело. Всё равно сделал свое дело честно. Как всегда впрочем. Не взирая на трудности и неожиданности, с которыми мне порой и приходиться сталкиваться. Эти его змеи отчаянно боролись за свою оболочку носитель. Защищали считающие своим тело, как умели, но сопротивляться мне они конечно долго не смогли.
Теперь он лежит уже опустошенный на четверть своего веса, разлитый волосатый бурдюк, а ведь еще полчаса назад он удовлетворенно посматривая в окна, прогуливался по коридору экспресса. Куря чадящую отвратительным сизым дымом сигару. Он был спокоен и совершенно не ожидал подвоха, приготовленного для него судьбой в моем лице.
Немножко насытившись, заморив так сказать червячка, я сижу, спрятавшись рядом с наживкой - человеком фартуком и жду когда же поблизости появиться кто-нибудь еще столь же достойный моего внимания. Кого то, кому мне не жалко будет уделить частичку своего внимания и заботы.
Мне нравиться смотреть на удивленных, испуганных, испускающих ужас каждой восхитительной порой своего тела людей. Они прекрасны в этот момент своего величайшего заблуждения, почему то ошибочно думая, что они являются такой редкостью, ценностью для всего человечества и окружающей их вселенной.
На самом деле они просто свежие кусочки сочного мяса, которым я немного разрешаю, пока разрешаю - жить и дышать. Забирая поначалу лишь тех из них, кто мне особенно симпатичен и приятен.
Да в Шали мне приходилось долгое время сдерживаться. Голод терзал меня, просто доводил до исступления. Но я не мог раньше времени выдать свое присутствие. Ведь я стремился туда, где когда-то родился и откуда нелегкая злая судьба беззастенчиво, жестоко вышвырнула меня.
Благодаря наследственной памяти я прекрасно помню о том, что никто из людей не помог мне тогда. Не приютили, не спрятали, а ведь могли. Военные, например, всегда оказывали мне должное внимание, но даже они вынуждены были скрепя сердце пойти на уступки гражданским властям и так называемой общественности.
Но да что старое ворошить, теперь все у нас будет по-другому, по-новому. Теперь мы с вами заживем, так как мне хочется. Как я привык.
Свежие упругие кишочки сводят меня с ума, не могу ни о чем думать, как только о них. На вторые сутки путешествия не удержался, каюсь, бывает у меня такое. От обилия и большого количества, беззащитных скученно расположенных людей срываюсь я. Теряю голову, как сказали бы мои клиенты. И начинаю массово уничтожать их, одного за другим. Всех кто неосторожно приблизился ко мне. В такие часы контролировать свои действия мне крайне сложно, приходиться на какое-то время просто отдаваться слепому инстинкту, позволяя себе массовое истребление контейнеров с кишочками.
Людей находящихся на борту было крайне мало. На всем экспрессе количество их не превышало и нескольких тысяч особей обоих полов. Я, дав волю чувствам убил их всех всего за пару часов. Со всеми было покончено.
Осторожно вместе с током воздуха я ласкаю, обтекая окровавленные извергнувшие из своих оболочек все находящиеся внутри их жидкости тела убитых мною людей. Теперь они обильно устилают собой многочисленные каюты и палубы космического экспресса \"Шали - Земля\".
Несмотря на то, что по классификации людей я для них являюсь всего лишь очередной мутацией известного им еще с двадцатого века вируса. Тем не менее, они еще не скоро поймут и разберутся в том, что меня обладающего разумом и меня же, но жившего на Земле два века тому назад нельзя считать одним и тем же.
Подлетая сейчас к великолепной, ослепительной, полной восхитительных кишочков Земле. Я докажу им что лихорадочка Эбола и Ваш покорный слуга старина Эб - это как говорят клиенты - две большие разницы.
